Апальков Олександр *1961, пише прозу. Живе в Каневі.

Багацька Любов *1989, авторка з Києва.

Безсонов Павло *1926, поет. Живе у Маріуполі.

Брик Олексій *1945, автор з Чернігіва. Член НСПУ.

Василевич Чеслав *1954. Автор з Денецька.

Волков Олександр *1957. Автор з Севастополя.

Гнатюк Богдан *1988. Автор з Києва. Друкується вперше.

Горішна Наталя * 1959. Авторка з Черкас.

Гук В `ячеслав * 1974. Поет із Криму. Член НСПУ.

Демнтьєва Ірина * 1981. Авторка з Комарно.

Ісаєва Людмила *1957. Автор ка з Питалово, Росія.

Калита Василь *1985. Автор зі Львова. Друкується вперше.

Козачук В `ячеслав * 1958. Живе в Києві.

Комісарук Володимир * 1952. Автор із с.Кустівців, Полонне.

Кононов Геннадій 1959-2004.Російський письменник.

Леус Віталій Автор з Чернігіва. Член НСПУ.

Лобановська Ганна * 1973. Авторка з Києва.

Мошна Олександр *1950. Автор і з Харківщини.

Ніколін Анатолій *1946, автор з Маріуполя.

Пасенюк В `ячеслав * 1949. Поет. Живе на Донеччині.

П `ятак Ліна * 1946. Авторка з Харкова.

Рябоконь Андрій * 1966. Автор з Харкова.

Савенок Владислав Автор з Чернігіва.

Супронюк Олександр Автор з Чернігіва.

Ткач Михась *1937. Живе у Чернігіві. Член НСЖУ.

Травіна Есміра * 1961. Авторка з Харкова.

Товберг Олександр * 1974. Авторка з Красноармійську.

Ульченко Ганна *1954. Авторка з Харкова.

Шумов Аркадий * 1938. Автор з Харкова.

 

 

 

 

"Мне всё больше нравится "Склянка Часу”. Симпатия однажды возникла и устойчиво теперь продолжает сопровождать по страницам журнала. Подкупает уважительное отношение редакции к авторам. Нет той огульной "резни” рукописей, максимально стараются сохранить присланый изначально текст. А ещё – вызывает глубокое уважение или как в брежневский период говорили – "удовлетворение”, что "кермач” журнала спокойно относится к "острым стрелам” направленным , как лично в адрес издательства, так и на ситуацию в стране. Критические замечания читателей свободно печатаются на страницах журнала и без купюр. Не каждое издание, между прочим, может похвастать тем, что готово вызывать "огонь на себя” и при этом ещё и поощрять такие "замашки”. Но здесь, конечно, просматривается позиция сильного. А если редакция кроме публикаций ещё и прислушивается к конструктивной критике, делает выводы – вдвойне здорово, ибо все эти усилия только на пользу дела. Короче – поступь профессионалов вырисовывается. А теперь о частностях. Журнал "С.Ч.” № 51. Сразу же на пер вых его страницах радость посетила – роман Алексея Брык "А дерева мовчали” в этом номере, оказывается, благополучно финишировал. Я ничего этим не хочу сказать дурного. Просто время нынче такое нервозное, усидчивости абсолютно не хватает. Многотомные тома, романы, трилогии – просто пугают своей объемностью. Что-то в скоростном темпе полистал – и опять тебя понесло куда-то вихрем. Очень точно в этом плане выразился о нашей нынешней суетливости Вячеслав Пасенюк: "мы привстанем, подпрыгнем, помчимся”. В одной строчке, а уже слышится динамика восприятия жизни поэта. А мы со своей стороны также не будем тормозить и метнёмся во след с проворностью спринтера, пробуждая у читателя живой интерес к обзору. Но чтобы с горяча, не потерять "след” и развеять высказанные выше несколько мрачные мысли о романах, попытаемся на глазах исправляться. Во всяком случае, чуть больше порассуждать. Так в этом номере "С.Ч.” сделали заявку 2 романиста: Василь Калита "Ленін і буржуазія” и Анна Лобановская "Майже бульварне”. Но что их выгодно отличает от Алексея Брык – так это то, что они (или это заслуга редакции?) сумели на 3 страницах ознакомить нас со своим детищем. А я лично сразу и определился. Мне больше пришелся по душе отрывок романа ”Ленін і буржуазія”. Не прочь прочитать его полностью. Написан динамично, просыпается интерес куда "вильнет” сюжет и как автор управится со своими главными героями, которые явно были изначально противоположностью друг дружке. А это уже подогревает интерес. Второй отрывок романа "Майже бульварне” со своей "богемной рассудительностью”, если не усыпляет, то, во всяком случае, несколько ослабляет интерес и тянет на "привал”. Когда неспешно ведут читателя по закоулкам грустных воспоминаний в "прикуску” с сухим красным или белым вином, а то и с коктейлем с водочкой – возникает двоякое ощущение. В принципе такое ”меню”, естественно, вызывает интерес, но это при условии, если б и читатель там пировал. А так – виртуальные "фуршеты” пока что мало вдохновляют. Правда, во второй части Анна Лобановская спохватилась и активно стала "будоражить” своих героев. И те послушно встрепенулись и каждый, на сколько хватало фантазии, пытался привлечь внимание читателя своими "откровенными” взглядами на жизнь с уклоном сексуальности. Видимо все же надо было срочно как-то оправдывать название романа. Если продолжить разговор о прозе, то следовало отметить из гостей "С.Ч.” двух прозаиков из журнала "Літературний Чернігів”, "Золотий ланцюжок з хрестиком” Виталия Леус и "Рання паморозь” Михася Ткач. А еще занятную вещь написал Чеслав Васильевич "Кубометр пустоты”. Вначале, кажется, что автор прилично "бузит”, но потом втягиваешься и читается со вниманием. Здесь действиительно Васильевич щедро дал "жару” для нашего "котелка” – знай, рассуждай и думай. Вобщем, есть над чем "мозгами раскинуть”. Иногда, и не хотелось бы соглашаться с автором, но супротив ничем не попрёшь – все так, увы, у нас и складывается… А вот Любовь Багацкая по-прежнему продолжает усердно углублять свою тему. И это похвально. Пишет все-таки довольно прилично. Если еще несколько лет не будет слазить со своего "конька” – вполне возможно, что может стать экспертом по данному вопросу. А пока что с интересом ждем очередных вариаций на бессмертную тему о любви. Вместе с тем, хотелось бы, конечно, этот стиль увидеть и в непривычной для героини обстановке – утрамбовывая проложенную "лыжню” так, чтобы не заслоняли все эти "декорации” горизонт. Впрочем, пусть пишет юное создание, как пишется, тем более крошечная миниатюра "Любов і залізниця” слегка намекает на некоторый поворот в творчестве, который может и произойти, т.е. не только углублять, но и расширять свой диапазон Любови Багацкой вполне по силам. "Будем посмотреть”. С благодарностью встречаешь на страницах журнала материалы с теплыми воспоминаниями об ушедших. В этот раз, к 50-летию со дня рождения Геннадия Кононова, Людмила Исаева нашла проникновенные слова в память о поэте – "Певец ушедшей эпохи”. Здесь же и неопубликованные его стихи: "За оградой в ларьке я куплю пирожок чтоб к горячему хлебу рукой прикоснуться. Всё обычно, лишь взгляд необычен, дружок, и обычные чувства уже не вернуться, даже если заплатишь последний должок. Город мой, твоя пыль солона и нежна. Ты сполна населён и людьми, и богами. Беспредельна, как вечность, твоя тишина, лишь осколки мелодий хрустят под ногами, да чуть слышно звенит над рекою луна”. И ещё мне нравится строфа: "Пылающими буквами вдоль стен начертан нам второй закон Ньютона. Дыши, душа, парами ацетона, покуда свищет ветер перемен…” А теперь хочу сказать несколько слов об Аркадии Шумове, стихи которого в этом номере опубликованы. Харьковчанин Шумов, кроме всего прочего, ходил еще и на литературную студию"Поэтический факультатив”, при "Конгрессе литераторов Украины” (руководитель сту-дии поэтесса Эльмира Травина). Благодаря любезности руководству библиотеки им. В.Г.Короленка, мы здесь, в этих стенах, заседаем регулярно. Аркадий активно участвовал в обсуждениях, довольно прилично разбирался в поэзии, брался за рассказы. Но вот что меня поразило. В "С.Ч.” вышли стихи Шумова под рубрикой "Я не вернусь”. Никто из членов литературной студии не посылал его стихи, значит, он сам успел их от-править. Ведь дело в том, что в середине июня 2009 года Аркадий Шумов умер. Предчувствовал человек свой уход, совпадениели, это уже тянет на мистику?... Своей подборкой стихов "Я не вернусь”, он как бы поставил точку в своём творчестве. Все мы, увы, смертны и от этого никуда не скрыться. Но далеко не каждому удаётся успеть заявить о своём финише… "Ладья Озириса” Анатолия Николина написана проникновенно и читается с интересом. Правда, здесь есть с чем поспорить. Отрицание своей Родины и сумбурность в рассуждениях возводится в степень чуть ли не героизма – мне не совсем понятно. Об этом следует долго спорить, защищая и отстаивая своё, сокровенное. Нельзя восторгаться тем, что приносит потом разрушение. Особенно остро это воспринимается с позиции сегодняшнего дня…. Но, понимая, что для автора, сей сюжет, болезненно выстрадан, не хотелось бы разрушать иллюзию, сотканную из добрых чувств и светлых воспоминаний. Впрочем, мы все зачастую и не подозреваем, когда парим или барахтаемся в иллюзиях собственного воображения. "Теперь эта девушка, если она ещё жива, – другое существо, иная сущность. Но та, телесную теплоту которой я так живо и явственно ощущал, нет-нет, да и возникнет в воображении. Часто даже без малейшего повода, как приснившаяся ни с того, ни с сего покойная мама или случайно пришедшее в голову четверостишье”. А теперь о рассказе Лины Пятак "Охотничий домик”. Здесь особенная песня. Но вначале давайте сделаем экскурс в прошлое. Когда-то Конан Дойль сокрушался, что читатели так восторженно приняли "Шерлока Холмса”. Он-то считал себя скорее мастером исторических романов, а современники упрямились – вдруг воспылали любовью к похождениям славного сыщика. Автор, используя своё "служебное положение”, попытался устранить "соперника” – сбросил Холмса со скалы в пропасть. Но не тут-то было! Читатели проявили завидное упрямство – просили, настаивали, требовали, чтобы автор "воскресил” полюбившегося им персонажа. И Конан Дойль сдался, "вернул к жизни” героя. И оказалось – не зря, т.к. именно благодаря Шерлоку Холмсу потомки знают теперь такого писателя как Артур Конан Дойль. Хотя, справедливости ради сказать, есть у писателя совсем не плохие вещи кроме Шерлока Холмса. Например, фантастические рассказы в сборнике "Затерянный мир”. Нечто подобное может, на мой взгляд, произойти и с Линой Пятак. Дело в том, что Лина Ивановна всю жизнь писала стихи, выпустила более десятка поэтических сборников, и вдруг – бац (!), совсем неожиданно для себя, в этом году, так воспылала "страстью” к прозе, что даже сама не может объяснить как оно и случилось. Просто однажды села за стол – и полилось. Где-то за пол года, ударными темпами, "родила” полтора десятка рассказов. И на этом, не останавливается, неутомимая. Так в творчестве Лины Пятак неожиданно возникла "Болдинская осень”. И уже есть свои восторженные почитатели. Одно издание, которому очень пришлись по душе рассказы Лины, нынче публикует их один за другим. Признаться откровенно: и у меня большая симпатия к рассказам, чем к стихам. Но здесь на это есть серьёзное оправдание – я, скорее прозаик, чем поэт, отсюда и такая, сами понимаете, моя "неуравновешенность”. Вновь возвращаемся к рассказу "Охотничий домик”. Начинается повествование обыденно, да и заглавием автор не "спекулирует” – никакой интриги, тем самым как бы отстраняется, не навязывает свой интерес. Но нас на мякине не проведёшь, на лету схватываем недосказанность. Догадываемся, что какая-то скрытая пружинка автором непременно предполагается. Непроизвольно ощущаешь по тому, как искусно ведет он читателя по тоннелям сюжета при дневном освещении. В больничной палате лежат три прооперированные женщины. Неспешно ведут беседу об извечном – о своей доле, о семье, о детях и прочих хозяйственных заботах и проблемах. Можно было мужикам сразу, и "прихлопнуть” такое чтиво – дескать, понесло их! Скукотища, однако. Но умеет Лина Пятак "заворожить” мужской пол одной фразой, которую выдала самая легкомысленная из троицы – медсестра Людочка: – Девочки, а Вы своим мужьям изменяли? Далее автор скромно сообщает: все потупились. Ещё бы! Для читателя такой поворот становится легким наркотиком. Он встрепенулся, навострил ушки: – попались, лебедушки! Сейчас мы услышим от вас нечто такое!.. Но автор, как умелый рассказчик, в это время умышленно замедляет темп, водит по кругу, оттягивает "момент истины”. То одну героиню подсунет со своими воспоминаниями, то другую. По мелочам хочет "отыграться”. Но читатель уже "завёлся”. И вот - кульминация! Все таки пришел черед "расколоться” главному действующему лицу, ради которого, собственно, и написан был рассказ. Всё было спето в романтическом ключе, что соплеменницы дружно "обзавидовались”. Умеет Лина Пятак из пустяка сделать конфетку. По сути, завязка рассказа смахивает на анекдот, а поди ты – как выстроен он,, что втягивает непроизвольно читателя в свою историю, и он, читатель, а скорее читательницы, являются, по сути, его продолжением. Отложив журнал в сторону, некоторое время думается им еще о своей жизни: о "минутах слабости”, о "прекрасном порыве”, об ушедшей в пустую молодости. А еще о том, что могло быть – да не сбылось. И горечь, и стыд, и раскаянье, и глубокая обида, и секундная радость вспыхнут пучком – и всколыхнут её всю, как после повальной бури, да и осядут потом в душе легкой печалью. А спустя время, постепенно, отляжет от сердца боль. Как после продолжительного дождя появляется свежесть и жажда жить дальше возникает – и оживает женщина. И снова она хлопочет о семейном очаге, мечется по жизни обеспокоено, и улыбается нам безадресно, словно с другого созвездия прилетела…"

 

Александр Мошна, г.Харьков.