ВЛАДИМИР БРЮГГЕН
ИГРА СТИЛЯ И СТИЛЬ ИГРЫ
О, современная литература... Сколько же ей пришлось испытать. И сколько еще потрясений ее ожидает! А она – есть, она упорно трудится, рождает новых авторов и завоевывает новых читателей. А тем самым доказывает свою естественность и необходимость людям, свое неизбежное присутствие в общественной жизни. И никакие компьютеры, никакие сверхсовременные средства массовой информации не в сосотоянии заменить тревожного писательского слова, его роли в формировании культуры личности, всего человеческого облика новых поколений.
Истина всегда таится где-то между парадоксами. И резкое сужение литературного поля – после отпадения от искусства несвойственной ему функции политического рычага, пропагандистского рупора – должно было бы привести к творческому углублению, к обогащению художественного качества книг. А на деле все происходит наоборот, море воинственной графомании разлилось еще шире. Каждый издатель старается, кто во что гаразд; есть у тебя деньги – издавай, что хочешь; невольно пожалеешь о том времени, когда ни в одном издательстве ни одна книга не выходила в свет без профессиональной рецензии критика (хотя и это, разумеется, не страховало от ремесленных поделок – и подделок). Но уж такого именно моря литературной беспомощности и стилистической – да и орфографической – безграмотности у нас не бывало. Библиотекари краснеют, протягивая читателю книги, нашпигованные ошибками, как подсолнухи – семечками.
Перекосы нынешней литературной ситуации у всех на виду. И нельзя сказать, что слишком мало людей, готовых приложить силы к ее исправлению. В нашей стране журналы всегда играли и играют – особую роль, неведомую на Западе. Это роль литературного фильтра, барьера качества, пропаганды художественно ценных произведений, утверждения новых имен. В украине стоически сохраняют профессиональный уровень журналы “Київ”, “Сучасність”, “Всесвіт”, “Вітчизна”, “Дзвін”, “Березіль”... Есть и новые, весьма отрадные явления в нашей творческой жизни. Появились и крепнут молодые региональные издания, которые все чаще звучат в общеукраинском литературном контексте. Журнал “Кур’єр Кривбасу” по праву завоевал всеобщее внимание, превратился в излюбленную трибуну для самых интересных авторов, его свежие номера встречаешь с таким же любопытством и ожиданием, с какими брали в руки в прежние времена новые книжки «Юности» или «Нового мира». Крепнет тернопольская «Сова», радующая строгостью творческого отбора и разнообразием содержания. Свое место в современной журналистике успешно ищет и утверждает издающийся в Каневе журнал «Склянка часу». Он доказывает, что способен не быть эклектичным даже печатный орган, использующий сразу три языка – украинский, русский и немецкий. Более того: в этом видишь некую положительную примету времени, отмеченного стремлением к единению и сближению людей.
«Склянка часу» гордо декларирует приверженность «чистому искусству», определяя свой тематический профиль лаконичным подзаголовком: “Літературно-мистецький журнал”. Издают и редактируют его два человека: Александр Апальков и Карл Шелнбергер. Первые номера, вполне естественно, отражают процесс поиска, самоопределения, формирования автуры, становления рубрик, да и самого художественно-полиграфического лица. Преодолевая стилистический разнобой, повышая творческую требовательность к авторам, видоизменяя обложки и принципы оформления материалов, журнал к своим последним, сдвоенным номерам (14-15, 17-18) подошел уже вполне уверенным в себе изданием, “наработавшим” определенный опыт и нашедшим изящную графику своего внешнего облика.
К журналу, открывшему свои страницы для всякого способного молодого автора, стоящему вне литературной “тусовки”, и разного рода группировок, потянулись люди – и авторы, и читатели. Ясно, что заметное место на его страницах занимают “земляки”, представители родимой Черкащины. Но все чаще в “Склянці часу” появляются имена из других регионов Украины, а также немецкоязычные произведения (в том числе и широко известных писателей). В этом случае немецкие вещи дублируются переводами, а некоторые отечественные, соответственно, – переводами на немецкий язык. Журнальное горнило соединяет, сплавляет разнородный словесный конгломерат. Постоянными разделами в журнале становятся «Проза», «Лирика», «Эссе», а также «Галерея» (рисунки и иллюстрации).
Я хочу подчеркнуть, что наши литературно-критические заметки не являются системным обзором журнала и даже не ставят целью отразить его содержание с какой-то степенью полноты. Тема статьи – в ее заголовке, и отдельные публикации «Склянки часу» войдут составной частью в общелитературный контекст наших размышлений.
Успех или неуспех любого журнально-газетного предприятия определяются той последовательностью и настойчивостью, с какой проводятся в жизнь исходные, заявленные позиции и декларации. К чести «Склянки часу», она не пошла по пути спекулятивного ажиотажа или сверхмодных изысков (за которыми всегда угадывается седая борода отработанного литературного материала). Она сразу и решительно повернулась лицом к жизни, она избрала нелегкий путь скрупулезной работы с авторами, не опасаясь наводнить свои страницы дилетантскими опусами, отыскивала свежие творческие зерна и новые имена, формировала свою автуру. И успех во многом ей сопутствовал.
В полной мере развернулся на ее страницах талант прозаика и публициста Владимира Еременко, в прошлом харьковчанина. Его роман «Восхождение в бездну» (пускай еще не полностью опубликованный) заставляет говорить о появлении яркой, самобытной вещи, весьма заметной на фоне современной прозы. Между прочим, этот роман активно противостоит распространенной нынче «игре в бирюльки», когда напористые так называемые «модернисты» усердно нанизывают всякого рода мозаичные композиции, коллажи и пр., столь же малопродуктивные, сколь и малосодержательные. Импульсы живой страсти и глубокого знания натуры, ее психологии, масштабный взгляд на реальность не питают такую прозу. Между тем извечное значение этих факторов никогда не исчезнет для литературы. И здесь на первый план выдвигается проблема стиля, важнейшего писательского инструмента. Он никогда не может (и не должен) превращаться в самодостаточную цель, он только мощный рычаг, позволяющий поднять до художественого обобщения и осмысления индивидуальный писательский опыт, сделать его интересным для всех.
Интуитивное понимание этого обстоятельства ведет рукой Владимира Еременко. Трепетное, проникновенное, эмоционально тонокое раскрытие сложного внутреннего мира взрослеющего подростка, его отношений с родными, с ровесниками, его первых контактов со «взрослой реальностью» рождает поистине захватывающие страницы. Этот персонаж становится тем естественным центром повествования, вокруг которого заплетаются все сюжетные нити, тем магнитным сержнем, что придает форму и рисунок многообразным осколкам (или опилкам) окружающего мира, попавшим в зону его влияния. Немаловажную роль играет при этом значительность характера Валерика, позволяющая угадывать неординарность его будущего, его способность к самоанализу в сочетании с остротой полудетских переживаний и потрясений. Свободное дыхание романа, полнота в изображении бытовой среды, выразительность даже второстепенных или эпизодических персонажей делают произведение художественным документом эпохи, трудной послевоенной поры. Изящный и лаконичный стиль говорит о возросшем мастерстве писателя, о его способности к продуктивной и точной «игре стиля», когда из него высекаются многоцветные эмоциональные искры. Насколько же это не похоже на унылый «стиль игры», расцвеченный литературными «красивостями» и лишенный души живой, заменяющий бутафорской многоречивостью реальную полноту характера и сюжета. Они же, эти краеугольные опоры всякой серьезной литературы, никогда не исчезнут и не растворятся в пучине компьютерного водоворота.
Замечательно показывает В. Еременко созревание истинно мужского характера, бойцовского и целеустремленного, волевого, сдержанного, целомудренного, точными и сильными мазками пишет изменчивую картину его чувственного, любовного опыта. Здесь возникает и объемная контрастность мужского и женского начал, особенно в сценах из курортного быта юных приятелей, спешащих приобщиться ко «взрослому шику». Стилевая палитра писателя обогащается здесь ироническими, а то и саркастическими нюансами.
В иной манере пишет Александр Апальков. Его «Любовь из калейдоскопа» отмечена стремительной и порывистой чувственностью; юного героя буквально ослепляют «фотографические вспышки» любовных состояний, они бесконечно переменчивы и порабощают волю молодого человека, обреченного на пути к своей «истинной любви» пройти множество острых, сильных и щемящих разочарований. Что же: есть и такая линия поведения вступающего в жизнь человека, это лишь доказывает безграничное разнообразие характеров, поведенческой ориентации на огромном любовном поле, сулящем быстрый и уверенный выигрыш далеко не каждому игроку.
Стилевая особенность прозы Александра Апалькова (а он, как и В. Еременко, пишет много, чуть ли не в каждом номере журнала, и притом в разных жанрах) – намеренная фрагментарность, акцентированная детализация, близость к художественной документалистике, которой свойственны точность, информативная насыщенность, многообразие проблематики. Но во всех случаях у ведущих авторов «Склянки часу» отчетливо выступают интерес и внимание к реальномусодержанию, реальной основе литературных конфликтов. Это уже можно определить как главную тенденцию молодого журнала, дающую ориентиры для начинающих авторов и для отбора произведений к печати. Данное обстоятельство нисколько не противоречит творческому эксперименту, стилистическим поискам – наоборот, стимулирует их, – оно только ставит незримые препоны на пути недостойного «стиля игры», пустопорожней велеречивости, мелкого и скучного авторского самолюбования. Увы, такими чертами наделены многие, несоразмерно распопагандированные произведения современной украинской прозы. Но это тема для специального и серьезного разговора.
Знаменитый философ Мартин Хайдеггер создал свой собственный, особый язык. Философские построения М. Хайдеггера с их «вопрошаниями» и новой трактовкой общеизвестных терминов очень привлекательны. Вот уже поистине «алхимик философии», всю жизнь искавший свой «волшебный камень». Хайдеггер помогает понять нечто важное и в литературе. Философия, как любая научная дисциплина, безэмоциональна. Она способна увлечь одной только логикой или специфической «алогичной логикой», но это всегда – произведение чистого разума. Искусство же во всех своих формах и проявлениях должно быть эмоциональным, ибо обращено к чувствам. Вот почему так нестерпимо скучны и даже отталкивающи опусы прозаиков-«модернистов»: их эмоциональность неопределенна, невыразительна, никуда не направлена, а умственная или философская концепция при этом чаще всего отсутствует.
Высоким критериям литературы не должен изменять и журнал, предлагающий себя как стартовую площадку для одаренной молодежи и, как поле для свободного соревнования профессиональных авторов. «Склянка часу» напечатала уже немало разножанровых произведений, в которых прослеживается упорный – и небезуспешный – стилистический поиск, последовательное стремление ярко и доходчиво раскрывать значительное содержание, глубокую мысль, насыщенный художественный образ. Это касается и прозы, и поэзии, и литературной эссеистики. Редакция не боится помещать рядом с какой-нибудь робкой заявкой классический текст (например, Рильке или Вольфганга Кёппена), справедливо полагая, что высокие образцы всегда должны быть перед глазами.
Литературный стиль есть производное от суммы знаний и представления о жизни, о психологии людей. Глубже знания, полнее представления – ярче стиль. Третьим наиболее плодовитым автором «Склянки часу» является Марк Богославский, также харьковчанин в прошлом, особенно активно выступающий в последние годы как поэт и литературный критик. М. Богославский – из числа авторов-энтузиастов, сохраняющий пожизненно юношескую увлеченность искусством. Ему не чужды восторженные перехлесты, иногда он производит странные литературные сближения (Чичибабин-Бродский), но он умеет удерживать внимание читателя, умеет увлечь ходом своих размышлений. На мой взгляд, особенно удачны критические этюды М. Богославского «Но строк постыдных не смываю» (о том же Борисе Чичибабине) и «Что значил для меня Ремарк».
Переплетение трех языков и трех культур под одной обложкой может оказаться искусственным гибридом, но может и послужить благородной цели живого общения – человеческого и литературного, живого взаимодействия и взаимопроникновения, сравнительного сопоставления исторических, этнических, стилевых элементов. Редакция явно стремится ко второй цели, отражая реальную объективную данность – близость и взаимосвязи русской и украинской культур, а также давнее присутствие немецкого влияния на наших землях в технической и культурной сферах. В этом смысле облик журнала совершенно уникален.
Определяя свое жанровое содержание по трем направлениям – проза, лирика и эссе, – журнал добивается заметных успехов особенно в области эссеистики и прозы. Хотелось бы отметить многообразные по своей проблематике и яркие по стилю эссе Эсенди Янвера. Им свойственны та раскрепощенность мышления, тот свободный и широкий взгляд на вещи, которые позволяют изобретательному автору «поиграть» хорошо отточенным стилем, обогатить его сочными красками, метафорической канвой. Придать ему – в зависимости от темы – лирическое, ироническое или сатирическое звучание.
Всяческого одобрения заслуживает обращение журнала к такой огромной фигуре в истории украинской культуры и общественной жизни, как Пантелеймон Кулиш. Довольно объемистый критико-биографический этюд Александра Апалькова «Штрихи к портрету Пантелеймона Кулиша» у читателей разной степени осведомленности способен вызвать и укрепить живой интерес к личности украинского деятеля, столь богато одаренного, так много сделавшего для родного народа и так несправедливо отброшенного советским литературоведением за свой мифический «буржуазный национазизм». А был он «всего лишь» пламенным патриотом Украины, и Апальков написал о нем с большой любовью и личной заинтересованностью, с достаточно глубоким проникновением в богатый душевный мир этой личности, весьма сложной и противоречивой.
Конечно, при большом количестве публикуемых материалов, при щедром предоставлении журнальной площади авторам малоопытным или эпизодическим перепады литературного качества неизбежны. Я не ставлю своей задачей указание на недостатки многих публикаций, ибо это заняло бы слишком много места. Да это и не является целью данной статьи. Нас интересуют некоторые общие проблемы в их конкретном приложении к позитивному опыту одного издания. Сказать можно только одно: не добивается успеха тот, кто не рискует. Линия журнала, которая отчетливо прослеживается при внимательном изучении вышедших номеров, представляется естественной и закономерной, оправдавшей себя. Даже среди поэтических произведений, где более всего попадается незрелых и несовершенных строк, отмеченных унылой вторичностью или попросту дилетантских, без будущего, встречаются и подлинные находки. Таковы, например, стихи Натальи Лавленцевой, представленные в двух номерах. Они интересны далеким от стандартов поэтическим мышлением, которому свойственны не только лирическая растроганность, но и язвительность, едкость, саркастичность, а в языке ощутима способность автора к выразительному метафорическому наполнению фразы. Пишет Лавленцева по-русски и по-украински. Но ей стоит задуматься над тем, что добиться высокого литературного совершенства можно, работая в одном языке. Поэтому перед ней возникает проблема выбора. В общем-то, в редких случаях возможно и зрелое двуязычие, но лишь на поздних стадиях жизни, когда творческая личность уже вполне проявит себя.
Журнальное пространство – это естественное конкурентное поле, и «Склянке часу» уже удалось выпестовать на нем немало интересных художественных ростков, создавая условия для появления новых имен, для встреч представителей разных поколений, для столкновения и сопоставления злободневных идей, различных точек зрения. Можно говорить, что издание заняло свою нишу, нашло свое место в журнально-литературном мире Украины, что сгруппировавшиеся вокруг него авторы в чем-то перекликаются, а чем-то и дополняют возникающие повсеместно новые творческие явления. Ведь литература – это просто люди, просто взаимоотношения людей. И для многих из них небольшой город Канев благодаря «Склянке часу» обретает особую привлекательность.
На наших глазах формируется новое литературное поколение, свежее слово говорят многие, уже заявившие о себе авторы... Киевляне Максим Разумный, Роксана Харчук, Александр Яровой, харьковчане Ирина Евса (с прелестной книгой стихов «Лодка на фаянсе»), Леонид Тома, издавший очень яркий поэтический сборник «Терен і лавр», Станислав Минаков с книгой стихов и прозы «Листобой», одной из наиболее интересных в русской литературе Украины последних лет, Геннадий Буйдин, автор на удивление свежей и острой книги прозы «Однажды вечером», иванофранковский критик Евгений Баран, житель Тернополя, разнообразно одаренный Петр Сорока и многие, многие другие – ведь они все входят в потенциальный авторский актив «Склянки часу», ведь каждый из них озабочен не только собственныи успехом, но и развитием, укреплением общего творческого дела. А здесь всегда встречаются традиции и новаторство, всегда высекается фейерверк искр из столкновения мыслей и чувств, всегда живет неизбывная забота о торжестве литературного стиля, который полнится дыханием и силой народной жизни.
|
