Александр Мошна

Субъективные заметки

Если начинать разговор о спецпроекте издательства “Склянка Часу” – невозможно обойти вниманием качество исполнения книг. Сама обложка – без всякого преувеличения – произведение искусства. Тебя уже на расстоянии влечёт. И обязательно тянешься, чтоб только подержать в руках это великолепие. И что радует: в середине книги ненавязчиво набросаны миниатюрные картинки, что конечно, “освежает” текст, не даёт ему, как подмечено в одной весьма продвинутой рекламе, засохнуть.

Хорошо смотрится в этом плане “Антология – 2007 ”. Кстати, об “Антологии”. Здесь постоянно, с начала выпуска, шёл поиск формы и “дизайна” обложки. И последняя “Антология – 2007” довольно удачна. Хотелось бы, чтобы авторы издательства закрепили свой успех и впредь выпускали “Антологии” такого же формата, разве что “оживляли” обложку различными цветами.

И ещё о внутреннем оформлении книги “BRUMA”. На странице 153, в конце стихов Татьяны Куликовой, поставлена фотография нашей Харьковской “Зеркальной струи”. А автор, судя по автобиографии, родился в Башкирии, училась в Киевском пединституте и, как я понял, к Харькову – никаким боком. Возможно, в Киеве или Башкирии, так же есть подобная “Зеркальная струя”, тогда вопрос снимается. Хотя вряд ли. Если взять во внимание, что в “BRUMA” использованы и фотографии харьковчанина О.Бондаря, то вполне естественно получается, что “Зеркальная струя” запечатлена все же именно в Харькове, а досталась почему-то башкирце.

Но это абсолютно не влияет на роскошное издание, скорее здесь просто “засветилось” моё занудство – и только.

А теперь углубимся в чтение и попытаемся порассуждать. Но вначале хочется порадоваться за земляков. Я, конечно, знал, что по нашему городу много разбросано литературных студий и просто различных объединений и клубов. И вот когда столько харьковчан сбежались под одной крышей спецпроекта – появляется гордость и уважение к своим землякам. Значит мы, харьковчане, всё-таки в Украине не в хвосте плетёмся, что-то, да и значим. Вообщем, “шарабан” варит без посредников. Тогда почему вот уже столько лет власти настойчиво диктуют нам, как надо любить свою «неньку» Украину, назначают нам своих героев, словно мы давно с головой не дружим. Можно подумать, что уже и не способны трезво анализировать и самостоятельно принимать решения. Только как они подумали! Только как они сказали! Это и есть верховенство права? В смысле, кто при власти, тот и прав… 

Но это так, чисто авторские вольности, на которых не стоит долго задерживаться и фокусировать своё внимание. Главная песня – спецпроект “Склянки Часу”.

Признаться, я не считаю стихи поэзией, если в них бродят какие-то “новации”. Например, когда в стихотворении абсолютно отсутствуют все знаки препинания, весь текст с маленькой буквы или неоправданно вдруг с большой, и строчки выплясывают “Камаринскую” в непонятном загуле, но при этом, к авторам не подступись – с претензией на такую немыслимую значимость на пустом месте, что читателя заводят, мягко говоря, в глубокое недоумение.

Сейчас творческую несостоятельность бойко прячут под трескотню и свистопляс различных “новаций”. Скудные по мысли и ряженые по форме стихи якобы приобретают вес, если их обозначить одним словом – эпатажность. На страницах 4 альманахов есть несколько человек, которые хотят выглядеть эпатажно, а по сути ничего, понятно, не представляют из себя. Эпатажность – это как скарлатина в детстве. Надо переболеть и забыть. Но не у всех это, увы, получается. Некоторые цепко держатся на плаву только благодаря исключительно эпатажности, а отбери эту сомнительную игрушку – и камнем идут на дно. Потому-то для этих ребят спасительным кругом и служит эпатажность, и они не под каким соусом не желают расстаться с ним – продолжают хорохориться и с загадочным видом барахтаются по кругу. Но чтобы не быть голословным, назову одного из них – Петренко.

Он даже имя своё и то не указал – это ж так, видимо, эпатажно! А в том месте, где все авторы знакомили читателей со своей биографией – сей пан в первой книге ”PRIMAVERA” так высокомерно и презрительно высказался – что, Боже ты мой! Цитирую полностью этот “шедевр”, придерживаясь авторской пунктуации: ”писати про себе нецікаво /та і не варто/ більш корисно буде /розмістити/ перелік зробленого /тобто книг/ книги не пишуть /їх насправді роблять/ лаштують /майструють/ або ліплять/ (( у поета не може бути книг лише книжки – це від (безсилья нашого)) /можно булоб подати /перелік готового до друку /та просто/ задуманого/ але /поперше /цього буде забагато / по друге/ це було б не коректно /по відношенню/ до часу/ то ж читай те що є ”.

Как высоко автор забрался, и остуда мы кажемся ему такими мелкими и ничтожными. Да что мы – он готов поспорить и со временем.  “По друге це було б некоректно до часу”. А так он бы смело замахнулся…

А теперь по такому случаю пора заглянуть в словарь и полюбопытствовать:  что же означает слово французского происхождения – эпатажность? А это, оказывается, ”поражать, ошеломлять необычным поведением, скандальными выходками, нарушением общепринятых правил и обычаев”.

Приплыли! Выходит, если поверить “эпатированым”, то поэзия сегодня – сплошные скандальные выходки. Похоже. Но позвольте: настоящая поэзия никогда не была ряженым клоуном. Это некоторые нынче “творцы” старательно пытаются опустить ее до своего уровня и приодеть ее в лохмотья с дешевыми побрякушками, колпаком на голове и спрятаться за чужеродное слово – эпатажность.

...И снова возвращаемся к нашему любимцу – Петренко. Продолжаю цитировать: «Автор не належить до жодних літературних кланів, навіть до «іншої» чи не «іншої» літератури (складывается впечатление, что уже за это следует представить Петренко к награде), котру ніхто не знає і, звісно, ніхто не читає. Цього року книга автора експонувала на Франкфуртській міжнародній книжковій виставці. Може, хоч там хтось зацікавиться». (А что я вам говорил?)

Короче – непризнанный гений пропадает. Безусловно, мы все чего-то из себя «мним», но не до такой же степени. Открываем страницу Петренко и наслаждаемся «шедеврами»:

осінь

переходить

в

іншу

осінь

і лише

так

Это вполне законченное стихотворение. Пробую и себе примазаться к славе Петренко и тут же в порыве сочиняю:

перед

подвір’ям

розверзлась

калюжа

і лише

так

осінь

це

коли

теплішає

Доверительно сообщает автор в своём стихотворении из 4-х слов, а я и себе пытаюсь сконцентрироваться и выдать со своей стороны не менее гениальное:

зима

це

коли

холоднішає

...Что ни говорите, а это захватывает. Клепал бы в таком стиле и клепал. Чувствую в себе силы стать соавтором. Если Петренко не против.

 Впрочем, на этом поставили точку, а то некоторые впечатлительные натуры примут все это за чистую монету и поспешат пополнять ряды « непризнанных гениев», а поэзия тем моментом «утонет в эпатаже» как в ополонке.

После такой поэтической свистопляски тянет что то для души открываю и читаю:

Чем ближе март

Чем ближе март, тем сумрачней в душе.

И тем сильней предчувствие утраты.

Пожалуй, я открою Бомарше

И улыбнись строке его крылатой.

И погружусь в счастливый мир любви,

Смешных интриг, веселого коварства.

Поэзии всесильное лекарство

Настаиваю на своей крови,

Чтоб встретить март и, может быть, тебя,

Твоих стихов в источнике напиться

И, безответно этот мир любя

В его пространстве светлом раствориться.

 (Людмила Некрасовська)

Переворачиваю страницы и снова утопаю:

Затянуло тучей небо,

Вновь гулять мы не идем –

То ли мелкий дождь со снегом,

То ли мелкий снег с дождем…

Ты ресницами взмахнула,

И вздохнула, и зевнула,

И в окно опять взглянула,

Заскучав со мной вдвоём.

(Андрей Рябоконь)

А ось і українська мова, солов`їна. Так за душу бере, що зупиняєшся і припадаєш до цього струмочка, і вбираєш в себе цей вірш, і відчуваєш якусь незрівняну солодку гіркоту – то це все є наше життя.

Весняна повінь

Лягла на скроні рання сивина.

Я повертаюсь здалеку додому.

Життя – така велика таїна!

Життя – це довгий шлях у невідоме.

Шляхи додому довшими стають,

Коли нема потреби повертатись,

А батько кличе – одинока старість.

Думки про нього спати не дають.

Якщо зненацька серце защемить

То щось таємне в спогади вертає –

Душа моя у Липовці літає,

І настає в житті найкраща мить!

Душа моя відкрита для любові,

Життя моє – це дивна дивина.

У Липовці сади – весняна повінь!

…Все в мене є, а мами вже нема…

(Галина Гуріна)

Переворачиваешь страницу за страницей, альманах за альманахом – и на-сла-жда-ешь-ся! Душа пробуждается и накрывает тебя волной горячей любви к окружающим. И не хочется даже слово произносить, чтоб не нарушить возникшую гармонию чувств, которая зависла трепетной паутинкой. Только б мурлыкал, как кот на заборе, слегка прищурившись на солнце и людей, только б мурлыкал…

Забросил Анальков невод, состоящий из 4 альманахов и не зря. Много хороших стихов всплыло. Разные авторы собрались на эту, как нынче модно изъясняться, виртуальную перекличку. Много достойных имён, но я хочу остановиться на своём земляке – Александре Конопле. Вроде бы он особо не приметен среди поэтического хоровода. Пару лет как начал печататься, в прошлом году выпустил первый сборник стихов и стал дипломантом в областном литературном конкурсе им. А Масельского – вот практически и вся творческая биография. На днях, правда, приняли Коноплю в Конгресс литераторов Украины. Вглядываешься пристальней, вчитываешься в строки Александра – и уже чувствуешь нарастание непонятной тревоги, трепетную вибрацию чувств, тоску по любви, наконец, поэзию. И всё высказано просто – как воды напиться. Но эта простота и завораживает читателя ненавязчиво, и откликается в душе, и западает там зёрнышком легкой грусти. Потому что настоящая поэзия – это когда поэт пропускает через себя всю боль, радость, размышления свои и выдаёт этот сплав «на гора».   

Разрыдались дождём небеса.

Разрыдалась душа, подражая.

Я похож на уставшего пса,

Что искал твоей ласки, родная.

Объяснений не жди от меня.

И цветы я дарить не умею.

Лишь хочу, чтоб, молчанье храня,

Под зонтом мы прошлись по аллее.

Не лови мой измученный взгляд.

Пусть сомкнутся ладони покрепче.

Фонари беззаботно горят,

Продлевая промоченный вечер.

Не нужны нам сейчас словеса.

Мы больны притяженьем друг к другу…

Я похож на уставшего пса,

Что с хозяйкой гуляет по кругу.

И чувствуешь, что это реальная судьба одинокой души, выхваченная из толпы. И эти строки тем близки и понятны, что почти у каждого в жизни были свои «надломы», и мы искренне сопереживаем герою, ибо на поверку выходит, что соприкоснулись со своей юностью. Это так греет, и мы симпатизируем герою, переживаем – а видим где-то в сторонке и себя. Пусть совсем другой у нас был «сюжет», но поэт сумел убедить, и струна задета…

Ещё несколько строф, взятые из разных стихов Александра Конопли:

Я хотел быть идеальным.

Эх, любовь моя, не смог…

Был весёлым и скандальным

И тебя не уберёг.

Не проси быть нам чаще вдвоём –

Расплескалась любовь по дороге.

Я смотрю в потолок бобылём,

А зима заметает пороги.

Пить прохладу и слушать листву,

Паутины касаться рукою.

И не думать о том, что живу

Под давно отгоревшей звездою.

И не знать, что Вы всюду со мной –

Наважденьем, внезапной тоскою.

Просто быть на ладони земной

Затерявшейся в чаще судьбою.

При желании можно, конечно, упрекнуть в чём-то Александра Коноплю, но он движется, совершенствуется. И есть все основания ожидать от поэта очередных творческих взлётов, чего мы, естественно, и желаем ему от всей души. И надеемся, что скоро увидим в журнале «Склянка часу» подборку его лучших стихов.

Если говорить о прозе, то она здорово проигрывает поэзии в объёме. А это значит и меньше поводов для удивления.

Обращает на себя внимание Харакоз Наталья и её «Заветный камень». Особенно, новела без названия. «Шаткая палуба» Ирины Богдановой и «Гостинець від кубинського зайчика” Пушенко Натальи – несомненно, привлекательны. Ещё запало в душу тревожными нотками «Зимове пальто» Матюшенко-Гребенюк Натальи. Несомненно, обращает на себя бойкий стиль (и от этого никуда не скрыться) Ерёменко Владимира.

А выделить хотелось бы Васильковскую Марию. Особенно, припало по душе её «LA DISCUSSION». Такая глубина и чутьё слова. И это в свои 20 лет! Не растерять бы ей, что природа одарила щедро. Осмелюсь предположить – когда-то о Марии ещё заговорят, если конечно, сумеет она не потерять себя в различных соблазнах мирской суеты и не будет себя в творчестве  треножить. Я готов даже назвать Марию Васильковскую открытием 2008 года. Ведь именно в «PRIMAVERA» была она впервые опубликована.

Вот такие мои соображения.